С Алексеем Васильевичем у меня тройное родство: первое – это то, что он мне друг, а второе и третье – то, что он мне дважды сват; за одного моего сына он отдал в замужество дочь, а за второго отдал  внучку.

Познакомились мы с ним ближе после первого нашего сватовства. Он оказался человеком откровенным и сразу мне всё про всех и рассказал. А откровенность это начало дружбы. И закрепилась наша дружба во время нашей совместной работы в церкви на улице Olympic  по уборке территории, когда мы вдвоём убирали мусор и листья, подметали, подрезали деревья и пальмы, следили за поливом и наружным освещением, меняли и устанавливали спринклеры для полива, наводили порядок на дворе: вывозили на своих машинах скопившиеся запасы дров и устаревших вещей, и сломанной, неработающей техники, разрезая её на части. Привлекали и другие легковые машины к вывозу. Правда, на этот счёт нам сделали замечание, когда увидели как Надя Шевчук увезла полный багажник дров, то нам объяснили, что в легковых машинах дрова не возят. Но Алексей то Васильевич возил саксаул в Казахстане на грузовике. Ещё делали столярные работы в сарае, на чердаке, на фасаде здания, подстригали траву внутри ограды и на площади перед зданием. И даже соседке Алексей Васильевич подстригал траву перед домом и она за это его благодарила.

Работали мы под управлением Сергея Куницы, который умел не только грамотно руководить, но и был мастером на все руки.

Вот только цветов мы не сажали, как это делал до нас садовод Илья Степанович Чепелюк.

А какие у нас были с Алексем Васильевичем обеды в обеденный перерыв на кухне! Обеды были царские! Когда человек усталый от работы или от похода, то пища от этого становится самая вкусная. И мы ели с ним такую пищу, какую и короли не ели.

Человек он был духовный, разговор со мной заводил только на духовные темы. И на бытовые. Любил у меня в машине слушать народную музыку.

Содержание его духовных вопросов было настолько редкой тематики и философской глубины, что я ни от кого и никогда не слышал таких вопросов, и самому мне ни на сердце и ни на ум такое не приходило.

Библию он знал почти наизусть и я пользовался им как ходячей симфонией. У нас с ним бывали споры о цитатах из Библии: кто помнит точнее. Его преимущество в том, что если я помнил только слова и примерно название книги, то он помнил не только книгу, но и главу и стих.

Теперь Алексей Васильевич ушел и, наподобие его, остается знатоком мест из Писаний брат Артур.

Алексей Васильевич всё время читал очень много разных книг и, когда бывал у нас, то брал книги с моей книжной полки и читал. Теперь эти книги брать некому.

Неправды и искаженных толкований Писаний он не терпел и тут же поправлял, даже и пасторов во время их проповедей.

В советское время, тесное для верующих, он веры не скрывал, и, когда жил в Казахстане на станции Чу, то у него атеистическая общественность хотела уже отобрать детей, чтобы он не учил их вере. Собрали суд общественности и начали судить, но его мусульмане односельчане защитили, отвоевали у советской общественности.

Он даже и в тюрьме сидел за религиозные убеждения. Это было в молодости, когда он был солдатом, то отказался принимать присягу и за это его осудили на пять лет, но отсидел два года.  После освобождения его нигде не принимали на работу из за того, что сидел за веру. И он уехал с семьей на целину, а оттуда на станцию Чу Джамбульской области. Там он работал водителем грузовика. Днём возил начальство, а ночью саксаул людям на дрова для дополнительного заработка, чтобы кормить многодетную семью. И даже засыпал ночью за рулём, чудом оставаясь жив. В выходные ловил рыбу в озёрах и загружал ею полную коляску трёхколёсного мотоцикла и продавал для содержания семьи.

Он был лихой водитель как на грузовике в казахстанских степях, так и на легковой, здесь в Америке. Когда, однажды, он вёз Геннадия Андреевича Сергиенко по извилистой горной дороге ночью, при свете фар, то Геннадий Андреевич крестился на каждом лихом повороте, не надеясь уже и остаться в живых. Но остался. Оба остались.

А закончил он свою водительскую деятельность, можно сказать у меня на глазах, напротив молитвенного дома на улице Olympic. Когда мы с ним там работали, то, после царского обеда, он отпросился съездить на рыбалку, и, когда начал делать левый разворот, то обгонявшая его машина ударила в его левое переднее колесо, загнав его под двигатель. Капот помялся, бампер разлетелся и дверь повредилась. Хорошо, что удар пришелся не прямо в дверь у которой он сидел, а то бы он ещё в то время мог умереть. А левая рука у него после аварии всё же болела, но детям он об этом не говорил. Когда подъехала полиция, то Алексей Васильевич, беспокоясь о здоровье женщины – водителя ударившей его машины, которая сидела нагнувшись на бордюре, всё порывался узнать не поранена ли она, но языка не знал. И до сих пор не знает. Он говорил, что дети ему обещали вместо разбитой машины другую купить, но они своё обещание, я думаю, специально не выполнили до сего дня, чтобы сохранить его жизнь и здоровье.

Алексей Васильевич очень любил посещать Библейские разборы в разных группах, и в том числе разборы нашей местной группы в семье Щёткиных по пятницам. Днём он звонил мне со своей работы из дедовского садика и спрашивал: «Ну как, власть не поменялась?» Если я отвечал, что не поменялась, то, значит, что разбор не отменили. Он тогда делал заказ водителю, который привозил его к нам на квартиру переждать до вечера. Эти же слова о том, что «Власть не поменялась, пойдём на разбор», я ему сказал на ухо в госпитале за день до его смерти, когда он всё ещё лежал в коме. Думал, что на эти слова он отреагирует и проснётся, но не проснулся до сих пор. Так это здесь на земле не проснулся, а на небе проснулся и сейчас, наверное, осматривается, привыкая к новым небесным условиям.

После того, как водитель привозил его к нам, он открывал квартиру ключём, оставленным в условном месте, пил кофе и, ожидая нас, лежал на диване, читал или спал. И к семи тридцати мы ехали к Щёткиным на разбор. На разборе он был основным певцом из числа трёх основных, которых было слышно и которые правильно пели. А остальные неслышно подпевали, а другие, даже умея петь, молчали.

Последним его предложением на разборе, которое приняли и начали исполнять, было предложение заменить молитву сидя на молитву стоя, чтобы перед Богом на молитве стоять. Это он предложил недели за три до смерти. Так Алексей Васильевич до последних дней жизни на земле вёл активную духовную жизнь.

Вечная ему память!

No Comments